Есть у меня земляк, сладкое любит и мышей боится. Трясёт его, когда он мышь увидит. По утрам в сапоги смотрит, не залезла ли туда мышь.
Пришёл он как-то голодный домой, поздно, к ночи, и видит: прислали ему посылку с родины со всякими сладкими штуками: кренделёчками, пряниками, сдобными пирожками, вареньем.
Обрадовался приятель, поставил самовар. Наклонился над посылкой, понюхать: уж очень вкусно пахнет. Нагнулся понюхать и слышит: шуршит! Тихонько кто-то шуршит в корзине. Мышь!
Самовар поспел. Принёс мой приятель самовар, поставил его на стол. Шипит самовар, брызжется, а приятель в дальний угол на кровать завалился.
— Чего ты пить чай не идёшь?
— Не хочу, — говорит.
Так голодный и заснул.
Утром зашёл я к нему, увидал посылку, открыл ее и давай пробовать. А там, под бумагой в плетёнке, огромный тараканище ходит, усами шевелит. С посылкой приехал. Он и шелестел бумагой-то.
Вот ведь и не трус мой приятель был, охотник хороший, а мышей боялся. Жалко мне его стало, захотел я его выручить. Раздобыл ему ежа — чтобы он мышей в комнату не пускал. Маленький ёж, молодой — ну да с мышами справится.
Принёс ежа и остался ночевать — утром вместе на охоту пойдём. Ходит ёжик по комнате, дом от мышей сторожит. Обрадовался приятель, заснул крепко, еле-еле его добудился утром.
Одевается, песни поёт, мышей не боится. В сапоги не смотрит. Натягивает болотные сапоги — длинные, узкие. Натягивает сапог, и вдруг как заорёт во весь голос и давай кататься по полу.
На крик жильцы сбежались. Стоим мы и, как дураки, смотрим, не знаем, что делать. А он по полу катается, дёргается, будто его кто иголкой колет, и кричит.
Жалко его и страшно, а что делать, не знаем. Стоим да смотрим, а он кричит. Крикнул он что-то, не разобрать что: «Сапоги, в сапогах!..» Мы на него все повалились, чтоб не бился, сапог стянули, а из сапога ёж выкатился — и под кровать.
Ёж-то в сапоге ночевал. Теперь земляк и ежей не любит. Боится!
