Чуня —
маленький поросёнок. Маленький, розовый и смешной. Почти как все маленькие, он
любит купаться, разбрасывая в разные стороны брызги, и отчаянно визжит, когда
мама вытаскивает его из воды, заворачивая в большое мохнатое полотенце.
Почти как
все маленькие, Чуня любит гулять. Поэтому сразу после завтрака он выходит в
небольшой дворик, где всё: и кусочек земли, по которой он учился ходить, и
лоскутик неба над высоким забором, и тонкий луч солнца, который пробивается меж
ветвей старого дуба, — давно и хорошо было ему знакомо.
Но
сегодня кусочек земли показался Чуне слишком тесным, лоскутик неба — слишком
маленьким, а тонкий луч солнца — недостаточно ярким. Поэтому Чуня тоскливо
бродил по двору, заглядывая в узкую щёлку в заборе, пытаясь угадать, что
делается там, где он ещё ни разу не был, и, ничего не увидев, вздыхал.
Тогда
мама — а у Чуни очень умная и добрая мама — сразу поняла, в чём дело, и
сказала:
— Тебе
грустно, малыш! Значит, ты уже вырос. Здесь слишком тесно для тебя. Рано или
поздно всем детям становится дома тесно. — И, вздохнув, добавила: — И в
этом нет ничего удивительного!..
А потом
она вывела Чуню за калитку, показала на дорогу и сказала:
— Иди!
И Чуня
пошёл. Он сделал шаг, другой, потом пошёл быстрее, ещё быстрее и наконец
побежал изо всех сил. Бежал не переводя дыхания, не разбирая дороги, как будто
боялся опоздать. Всё мелькало перед его глазами! Всё летело мимо, смеялось,
пело и звенело!
А Чуня не
умел петь. Он даже толком не умел хрюкать! И поэтому он визжал от счастья:
Я шагаю,
Я шагаю,
Я шагаю,
И не
страшно,
И не
страшно мне ничуть!
Всё на
свете,
Всё на
свете я узнаю!
Ну а если
и не всё,
То
что-нибудь!
Ну а если
и не всё, то…
— Ой!
Вдруг
прямо перед Чуней появился Цыплёнок. Он стоял посреди высокой травы и горько
плакал.
— А
почему ты плачешь? — спросил Чуня.
— Почему?..
Потому что я заблудился, — не глядя на Чуню, ответил Цыплёнок.
— А…
а что это такое? — удивился Чуня.
Цыплёнок
тоже удивился и даже перестал плакать:
— Ты
что, не знаешь?! Что ли, ты никогда не заблу… не заблуждался? — с трудом
выговорил он.
— Нне-ет, —
виновато ответил поросёнок.
Это уж
Цыплёнку совсем было непонятно.
И он,
вскочив на кочку, очень рассудительно начал втолковывать поросёнку:
— Слушай!
За-блу-дил-ся — это значит остался совсем один и неизвестно где. Понимаешь?
Совсем о-дин! О-о-ди-ин…
Цыплёнок
всхлипнул, вспомнив, что он ведь по-настоящему заблудился, и снова начал
плакать…
— Ну
что ты? Что ты плачешь? — пытался успокоить его Чуня. — Ведь ты же не
один! Я с тобой!
Цыплёнок
перестал плакать и с надеждой посмотрел на Чуню:
— Да-а,
а мой дом?!
— Найдём
и твой дом! А ну-ка прыгай! — И Чуня подставил Цыплёнку свою спину.
Цыплёнок,
разбежавшись, прыгнул, и уже через секунду поросёнок со своим наездником весело
побежал по дороге…
— Куда?
Ку-куд-куд-куда?! — выбежала им навстречу курица Пеструшка.
— Мама!
Это моя мама! — обрадовался Цыплёнок.
Чуня
присел — Цыплёнок скатился с его спины, как с горки, и попал прямо под крылышко
Пеструшки.
— Я
заблудился! Мне было страшно! Я плакал! А он меня нашёл и привёз! — затараторил
счастливый Цыплёнок.
Пеструшка
так обрадовалась, что не знала, как отблагодарить поросёнка. Она прижимала к
себе Цыплёнка, с нежностью смотрела на Чуню и кудахтала:
— Ко-ко-ко!
Вы спасли моего ребёнка! Вы тако-кой добрый! Вы та-ко-кой смелый! Вы та-ко-кой
ко-ко-ко!..
— Ну
что вы? Что вы?.. — совсем смутился Чуня.
И только
по тому, как весело завертелся Чунин хвостик, можно было догадаться, что ему
приятна похвала Пеструшки.
— Простите,
но я должен идти, — сказал Чуня и кивнул Цыплёнку. — До свидания,
маленький!
— Я
не маленький! — возмущённо топнул ножкой Цыплёнок.
Но этого
Чуня уже не слышал.
Он прыгал
на лужайке, весело хрюкал, нюхал цветы и пел свою незатейливую песенку:
По
тропинке,
По
дорожке
Я шагаю,
Я иду и
распеваю на ходу!
Потому
что,
Потому
что твёрдо знаю,
Что
друзей себе хороших
Я найду!
— Эй!
Тише ты! — услышал он совсем рядом чей-то сердитый окрик.
Чуня
огляделся. Из-под большого листа лопуха на него таращил глаза длинноухий
Кролик.
Чуне
Кролик сразу понравился. Он захотел подойти к нему поближе, но…
— Стой!
Ни с места! — приказал ему Кролик.
Чуня
остановился.
— Чего
распелся? — строго спросил его Кролик.
— Просто
так, — растерялся Чуня. — А что, разве здесь нельзя петь?
— Нельзя! —
заявил Кролик.
— А
почему? — не унимался Чуня. — Разве здесь кто-нибудь спит или
работает?
— Я
работаю. Понял? — понизив голос до громкого шёпота, пояснил Кролик.
— А
что ты делаешь? — полюбопытствовал поросёнок.
— Я
выслеживаю Крольчиху. Она уйдёт, и я утащу морковку! Понял?
Чуня
ничего не понял.
— Что
ты тогда сделаешь?
Но Кролик ничего не ответил, а нырнул в лопухи… Любопытный Чуня полез за ним. За лопухами тянулись длинные грядки. С краю, совсем близко, стояла корзина с морковью. А в конце грядки возилась Крольчиха.
Длинноухий
Кролик посмотрел на корзину и облизнулся.
— Теперь
понял? — спросил он Чуню.
— Возьмёшь
без спроса? — не поверил ему Чуня.
— Ага! —
лукаво подмигнул Кролик.
— А
почему не можешь попросить? — продолжал допытываться Чуня.
— Не
даст! — категорически заявил Кролик. — Ни за что не даст!
Недоверчиво
взглянув на Кролика, Чуня, ни слова не говоря, направился к грядке, возле
которой работала Крольчиха.
— Здравствуйте! —
вежливо поклонился ей Чуня. — Как вы поживаете?
— Здравствуй,
здравствуй! — добродушно улыбнулась Крольчиха. — Хорошо живём. Спасибо!
— Простите,
пожалуйста, — застенчиво попросил Чуня, — не могли бы вы дать мне три
или хоть одну морковку? Для моего друга — длинноухого Кролика. Пожалуйста!
Крольчиха
отобрала четыре самые красивые и самые большие морковки и протянула поросёнку:
— Пожалуйста!
Ешьте на здоровье!
— Большое
спасибо! — хором поблагодарили Кролик и Чуня Крольчиху.
— Ну
что? — спросил Чуня Кролика, отдавая ему все четыре морковки. —
Понял?
Кролик
виновато опустил голову и тяжело вздохнул.
— Будь
здоров! — приветливо помахал ему Чуня. — Я пошёл!
Кролик
долго смотрел ему вслед, но вдруг, спохватившись, крикнул:
— А
как вас зовут?!
— Нас? —
оглянулся поросёнок. — Очень просто: Чу-ня! — И, хихикнув, убежал,
беззаботно помахивая хвостиком.
Так бежал
он по дорожке, семеня копытцами, и пел песенку:
По
тропинке,
По
дорожке
Я шагаю…
— Р-р-р!
Гав! — Кто-то вдруг прервал песенку Чуни. А Чуня перевернулся от
неожиданности через голову и остановился как вкопанный.
У забора,
на котором ещё не высохла краска, Чуня увидел Собаку. Она была очень злая. А
перед ней, опустив нос, уши и хвост, стоял Щенок, весь вымазанный краской.
— Посмотрите!
Разве это Щенок?! — в отчаянии пожаловалась Собака. — Это поросёнок!
Настоящий поросёнок! Марш домой! — скомандовала Щенку Собака.
Послушайте! —
закричал ей вслед Чуня. — Он вовсе не поросёнок! Поросёнок — это я!
Но Собака
на него и не посмотрела. А озорной Щенок, хитро подмигнув Чуне, помчался следом
за ней.
Но Чуня
не обиделся, а пошёл своей дорогой. Шёл он, шёл, пока не увидел Котёнка.
Котёнок
всеми четырьмя лапами и кончиком короткого хвоста влез в миску с молоком.
— Ты
что, купаешься?! — удивился Чуня.
Котёнок
облизал рот и усы и очень серьёзно ответил:
— Не-е…
Я ем!
Чуня
весело прихрюкнул. Но, когда увидел, что к Котёнку направляется сердитый чёрный
Кот, сразу умолк.
«Наверное,
это папа серого Котёнка, — подумал Чуня. — Так и есть!»
Кот
решительно взял сына за шиворот и вытащил из миски.
— Так-так… —
мрачно произнёс он.
Чуня
боязливо попятился назад.
— Запомни,
Мурзя, — чётко выговаривая каждое слово, будто повторяя очень важный урок,
проговорил Кот, — чавкают, чмокают и лезут лапами в тарелку только
поросята!
— Но
простите… — раскрыв от удивления рот, попытался вмешаться Чуня.
— Только
по-ро-ся-та! — даже не взглянув на Чуню, внушительно повторил Кот.
— Это
неправда! Неправда! — воскликнул Чуня и, не желая больше видеть сердитого
Кота, побрёл куда глаза глядят.
Так он
брёл, уныло опустив голову, и его хвостик от обиды уже не вертелся так весело,
как раньше.
Неожиданно
из-за кустов он услышал чей-то писк. Чуня прислушался и осторожно раздвинул
ветки: на лужайке, пытаясь что-то отнять друг у друга, пищали трое утят.
Вот один
из них подставил ножку другому. Чуня готов был уже броситься пострадавшему на
помощь, но его опередила Утка.
— Кряк!
Пре-кра-тить безобразие! — грозно приказала она и разняла утят. — Что
за поросячий визг?!
Утка
подошла к сморщенному грибу дождевику, из-за которого и произошла ссора, и
решительно поддала его ногой…
Гриб
шлёпнулся прямо перед носом Чуни и, лопнув, выпустил чёрное облако пыли. Чуня
чихнул.
— Кря! —
не унималась Утка. — Всякую дрянь поднимают! Всякую грязь! Как поросята!
Это уж
слишком! Чуня выскочил на середину лужайки и, чуть не плача, закричал:
— А
вы!.. Вы!.. Вы!..
«Домой,
скорей домой!» — решил он и побежал, никого не замечая вокруг.
Вот и
знакомая калитка. Но Чуня уже совсем выбился из сил: он еле-еле доплёлся до
брёвнышка, сел и горько заплакал.
Этот плач
услышала Чунина мама. Она подошла к сыночку, присела рядом, обняла его и
спросила:
— Ты
устал, малыш? Да?
— Нет!
Нет! Нет! — в отчаянии замотал головой Чуня. — Я не хочу! Я не хочу!
— Чего
ты не хочешь? — спрашивала мама и гладила Чуню по голове.
— Я
не хочу быть поросёнком! — отвечал Чуня.
— Ну
что ж, — согласилась мама. — А кем же ты хочешь быть?
— Кем? —
задумался на минуту Чуня, оглянулся по сторонам, поднял голову вверх и увидел
птичку.
Птичка
прыгала на ветке, весело щебетала, потом взмахнула крыльями и улетела.
Чуня
проводил её взглядом, посмотрел на маму и неожиданно сказал:
— Птичкой!
— Ты
хочешь быть птичкой? — улыбнулась мама. — Но ведь ты не умеешь
летать!
— Я?!! —
Чуня вскочил на скамеечку, попытался взлететь, но… шлёпнулся на землю.
Тогда
мама подошла к Чуне и очень ласково сказала:
— Пожалуйста,
я тебя очень прошу, оставайся поросёнком! Ладно?
Чуня
упрямо замотал головой.
Мама
наклонилась над Чуней и внимательно посмотрела ему в глаза:
— Знаешь,
малыш, ведь совсем не важно, кто ты! Важно, какой ты! Может быть, ты всё-таки
останешься поросёнком?
— Оставайся!
Оставайся! — стали просить Чуню его друзья — длинноухий Кролик и
жёлтенький Цыплёнок.
Чуня
очень обрадовался друзьям и согласился:
— Ладно,
останусь!
Я
останусь, я останусь
Поросёнком.
Каждый
должен быть всегда
Самим
собой!
Ясно
каждому ребёнку —
Даже
Чуне-поросёнку, —
Что
важней всего
Не кто
ты, а какой!
