А они
отвечают:
—
Наниматься идём.
— Разве у
вас своего хозяйства нету?
— Нету, —
отвечают. — Кабы нам добрый хозяин попался, мы бы честно у него работали,
слушались и как родного отца почитали.
Подумал
старик и говорит:
— Ну что
ж, будьте вы мне сынами, а я вам — отцом. Я из вас людей сделаю — научу жить по
чести, по совести, только слушайтесь меня.
Согласились
братья и пошли за тем стариком. Идут тёмными лесами, широкими полями. Идут,
идут и видят — хатка стоит, такая нарядная, беленькая, пёстрыми цветами
обсаженная. А около — вишнёвый садик. А в садике — девушка, пригожая, весёлая,
как те цветики. Поглядел на неё старший брат и говорит:
— Вот бы
мне эту девушку в жёны! Да коров да волов побольше!
А старик
говорит ему:
— Что ж,
пойдём свататься. Будет у тебя жена, будут у тебя, и волы и коровы — живи
счастливо, только правды не забывай.
Пошли
они, сосватались, отгуляли весёлую свадьбу. Сделался старший брат хозяином и
остался с молодой женой в той хатке жить.
А старик
с младшими братьями пошёл дальше. Идут они тёмными лесами, широкими полями.
Идут, идут и видят — хатка стоит, хорошая, светленькая. А рядом пруд, у пруда
мельница. И пригожая девушка возле хатки что-то делает — такая работящая.
Средний брат посмотрел на неё и говорит:
— Вот бы
мне эту девушку в жёны! А в придачу мельницу с прудом. Сидел бы я на мельнице,
хлеб молол — был бы сыт и доволен.
А старик
ему:
— Что ж,
сынок, будь по-твоему!
Пошли они
в ту хату, высватали девушку, отгуляли свадьбу. Теперь средний брат остался с
молодой женой в хате жить. Говорит ему старик:
— Ну,
сынок, живи счастливо, только правды не забывай.
И пошли
они дальше — меньшой брат и названый отец. Идут они, смотрят — бедная хатка
стоит, и девушка из хатки выходит, как зорька пригожая, а таково-то бедно
обряженная — прямо латка на латке. Вот меньшой брат и говорит:
— Ежели
бы мне эту девушку в жёны! Работали бы мы — был бы у нас хлебушек. Не забыли бы
мы и про бедных людей: сами бы ели и с людьми делились.
Тогда
старик и говорит:
— Добро, сынок,
так и будет. Только гляди правды не забывай.
Оженил и этого,
да и пошёл себе путём-дорогою.
А братья
живут. Старший так разбогател, что уж и дома себе строит, и червонцы копит —
только о том и думает, как бы ему тех червонцев побольше накопить. А чтоб
бедному человеку помочь, об том и речи нет — сильно скупой стал!
Средний
тоже разжился: стали на него батраки работать, а сам он только лежит, ест, пьёт
да распоряжается.
Младший
живёт потихоньку: коли что дома заведётся, с людьми поделится; а нет ничего — и
так ладно, не жалуется.
Вот
ходил, ходил названый отец по белу свету, и захотелось ему посмотреть, как-то
его сыны живут — с правдою не расходятся. Прикинулся он старцем убогим, пришёл
к старшему сыну, ходит по двору, кланяется низко, приговаривает:
— Подайте
старику убогому на пропитание от щедрот ваших!
А сын
отвечает:
— Не
такой ты старый, не прикидывайся! Захочешь — заработаешь! Я сам недавно на ноги
встал. Проваливай!
А у
самого от добра сундуки ломятся, дома новые понастроены, товару полны лавки,
хлеба полны закрома, денег несчётно. А милостыни не дал!
Ушёл
старик ни с чем. Отошёл, может, с версту, стал на пригорок, оглянулся на то
хозяйство да на то добро —так всё оно и запылало!
Пошёл он
к среднему брату. Приходит, а у того и мельница, и пруд, и хозяйство хорошее.
Сам у мельницы сидит. Поклонился дед низёхонько и говорит:
— Дай,
добрый человек, хоть горстку муки! Я убогий странник, нечего мне есть.
— Ну да,
— отвечает, — я ещё и себе не намолол! Много вас тут таких шатается, на всех не
напасёшься!
Ушёл
старик ни с чем. Отошёл немного, стал на пригорок, оглянулся — так и охватило
ту мельницу дымом-пламенем!
Пришёл
старик к меньшому сыну. А тот живёт бедно, хатка маленькая, только что
чистенькая.
— Дайте,
— говорит старик, — люди добрые, хоть корочку хлебца!
А меньшой
ему:
— Иди в
хату, дедушка, там тебя накормят и с собой дадут.
Приходит
он в хатку. Хозяйка поглядела на него, видит —он в лохмотьях, обтрёпанный.
Пожалела его. Пошла в клеть, принесла рубаху, штаны, дала ему. Надел он. А как
стал он эту рубаху надевать, увидела хозяйка у него на груди большую рану.
Усадила она старика за стол, накормила, напоила. А тогда хозяин и спрашивает:
— Скажи,
дедушка, отчего это у тебя на груди такая рана?
— Да, —
говорит, — такая у меня рана, что от неё скоро я помру. Один день мне жить
осталось.
— Экая
беда! — говорит жена — И нету от этой раны никаких лекарств?
— Есть, —
говорит, — одно, да только его никто не даст, хоть каждый может.
Тогда муж
говорит:
— А
почему же не дать? Скажи, какое лекарство?
— Трудное!
Если хозяин возьмёт да подожжёт свою хату со всем добром, а пеплом с того
пожарища засыплет мою рану, то рана закроется и заживёт.
Задумался
младший брат. Долго думал, а потом и говорит жене:
— А ты
как думаешь?
— Да так,
— отвечает жена, — что мы хату другую наживём, а добрый человек умрёт и
вдругорядь не родится.
— Ну,
коли так, — говорит муж, — выноси детей из хаты.
Вынесли
они детей, вышли сами. Глянул человек на хату — жалко ему своего добра. А
старика жалчее. Взял, да и поджёг. Хата жарко занялась и… пропала. А на её
месте встала другая — белая, высокая, нарядная. А дед стоит, в бороду
ухмыляется.
— Вижу, —
говорит, — сынок, что из вас троих только ты один с правдою не разминулся. Живи
счастливо!
Тут узнал
меньшой сын своего названого отца, кинулся к нему, а его и след простыл.
